Идея оды фелица. Сочинение на тему: образ фелицы в одноименной оде г. р. державина. Анализ оды «Фелица» по плану

Ода «Фелица» написанная в 1782 году - первое стихотворение, которое сделало Гаврила Романовича Державина очень знаменитым, а также, которое стало примером нового стиля в русской поэзии.

Свое название ода получила от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре», которая была написана самой Екатериной II. Этим же именем, которое переводится как "счастье", она названа и в оде Державина, который прославил императрицу и карикатурно изобразил все ее окружение. И правда, нарушив все традиции жанра похвальных од, Державин широко ввел в нее разговорную лексику и даже нелитературные высказывания, но самое главное - нарисовал не официальный портрет императрицы, а изобразил ее человеческое обличие. Но весьма не все были от этого стихотворения в таком же восторге, как императрица. Многих оно смутило и обеспокоило.

С одной стороны, в оде «Фелица» рисуется вполне установленный образ «богоподобной царевны», в котором выражено понятие писателя про эталон преосвященного монарха. Заметно приукрашивая настоящую Екатерину II, Державин свято верит в образ нарисованный ним.

С другой стороны, в стихах писателя слышна мысль не только о мудрости власти, но и о недобросовестности исполнителей, которых интересует лишь собственная выгода. Мысль не является новой, но за фигурами вельмож, которые были описаны в оде, явно виднелись черты реальных людей.

В этих образах легко можно узнать любимчика императрицы Потемкина, ее приближенных Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Написав их яркие насмешливые портреты, Державин показал огромную смелость – потому что любой, из тех, кого задел поэт, мог легко расправиться с писателем. И только доброжелательное отношение императрицы спасло Державина. И даже Екатерине он решается дать рекомендацию: подчиняться закону, который един для всех. Заканчивается произведение традиционным восхвалением Екатерины и желанием ей всех благ.

Таким образом, в «Фелице» Державин предстал как смелый первооткрыватель, который соединил стиль хвалебной оды с индивидуализацией персонажей и сатирой, внес в высокий жанр оды элементы низких стилей. Позже сам автор определил жанр «Фелицы» как «смешанную оду».

Имя задачи: Смысл названия оды «Фелица», кому посвящена.

Предмет: Литература

Класс: 9

Тема: Ода в творчестве Г.Р.Державина

Профиль: Гуманитарный

Уровень: Общеобразовательный

Текст задачи. «Кропание стихов» Г.Р. Державин начал в гимназии, чтение книг стало пробуждать в нём охоту к стихотворству. Поступив в военную службу, он переложил на рифмы ходившие между солдатами «площадные прибаски на счёт каждого гвардейского полка». По его мнению, он «старался научиться стихотворству из книги о поэзии Тредьяковского, из прочих авторов, как Ломоносова и Сумарокова». Но настоящая поэтическая работа началась в Петербурге, когда в 1777 году он был переведён на статскую службу. Пройдёт время, и Державин напишет: «…Первый я дерзнул в забавном русском слоге о добродетелях Фелицы возгласить». О какой Фелице и в каком произведении «дерзнул» Державин «возгласить»?

Возможные информационные источники.

Книги:

А.Б.Галкин Русские писатели. М. «Белый город» 2003 г.

Лиры и трубы. Русская поэзия XVIII века. Киев «Веселка» 1984 г.

Web-сайты:

Lit.lib.ru/g/galkin_a_b/23pisat.shtml

Knigolubu.ru/Russian_classic/derjavin_gr/d_blagoy_derjavin.5325

Literatura5.narod.ru/derjavin_feliza.html

Tezaurus.oc3.ru/library.php

Культурный образец

В мае 1783 года в Петербурге в первом номере журнала “Собеседник любителей российского слова», который издавала директор Петербургской Академии наук княгиня Е.Р.Дашкова, была опубликована ода Г.Р. Державина «Фелица» (от лат. Felicitas – счастье).

За это сочинение Екатерина II наградила Державина золотой табакеркой, внутри усыпанной бриллиантами, и пятьюстами червонцами. Ода её растрогала: несколько раз Екатерина принималась плакать над «Фелицей» и говорила своей подруге и сподвижнице Дашковой: «Как дура, плачу… Кто бы меня так хорошо знал», - имея в виду, что портрет героини произведения даже в обиходных мелочах схож с оригиналом.

Имя Фелицы для Екатерины II подсказано Державину сказкой самой императрицы, написанной для её маленького внука, будущего Александра I. По сюжету сказки Киевского царевича Хлора посещает киргизский хан, который с целью проверить молву об исключительных способностях мальчика приказывает ему отыскать редкий цветок – «розу без шипов». По пути царевича зазывает к себе мурза Лентяг, пытающийся соблазнами роскоши отклонить его от слишком трудного предприятия. Однако с помощью дочери хана Фелицы, которая даёт в путеводители Хлору своего сына Рассудок, Хлор достигает крутой каменистой горы, взобравшись с великим трудом на вершину её, он и обретает там искомую «розу без шипов», т.е. добродетель. Державин так и пишет: «Ода к премудрой Киргиз-Кайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге...» По мнению Державина, императрица названа Киргизскою царевною, потому что она сочинила сказку о царевиче Хлоре... а Державин имел свои деревни в соседстве Киргизской Орды, которая числилась в подданстве России».

Методический комментарий

Данная задача ориентирована на самостоятельный поиск учащимися значения слова «Фелица», жанр произведения с таким названием, а также самостоятельный поиск сказки, написанной императрицей, чтобы ответить на вопрос задачи.

В желании угодить императрице взял за основу своего произведения её собственную работу, незадолго до того изданную маленьким тиражом. Естественно, у ярко талантливого стихотворца эта история заиграла более сочными красками, помимо этого, внеся в историю русского стихосложения новый стиль и сделавшая поэта знаменитостью.

Анализ оды

"Фелица" снабжена подзаголовком, который уточняет цель написания этого произведения. В нём говорится об обращении к премудрой царевне татарского мурзы, который поселился в Москве, но находится по делам в Санкт-Петербурге. Также чичтателя мистифицируют тем, что ода, якобы, переведена была с арабского языка. Анализ оды "Фелица" нужно начать с имени, которое не звучит родным ни русским, ни арабам.

Дело в том, что именно так назвала свою героиню Екатерина II в своей сказке о царевиче Хлоре. Послужившая почвой итальянскому языку (тут можно вспомнить кого-нибудь вроде Кутуньо с возгласом "Феличита") латынь переводит слово "фелица" (Felitsa - felicitas) как счастье. Таким образом Державин с первой строки начал превозносить императрицу, далее не удержавшись и от сатиры в описаниях её окружения.

Художественный синтез

Анализ оды "Фелица" показывает установку на обыкновенную, принятую в те времена торжественную хвалебную оду к дате. Написанная традиционной строфикой оды - десятистишиями, и, как положено, Но до Державина никто ещё не посмел слить два противоположных по целевой направленности жанра - величественную хвалебную оду и едкую

Первой была ода "Фелица". Державин как бы "шагнул назад" в своём новаторстве, судя по точно выполненным условиям жанра, хотя бы в сравнении со "Стихами на рождение", которые даже строфикой не разделены. Однако это впечатление пропадает, как только читатель одолевает первые несколько строф. Всё-таки даже композиция оды "Фелица" представляет собой гораздо более широкого порядка художественный синтез.

Сказка "Фелицы"

Интересно рассмотреть, что за мотивы подвигли Державина на сочинение этого "фанфика", что послужило первоосновой и достойна ли была эта тема продолжения. Судя по всему, достойна, и весьма. Екатерина II написала свою сказку для внука, пока что мальенького, но в будущем великого Александра I. В сказке императрицы речь идёт о киевском царевиче Хлоре, которого посетил киргизский хан, чтобы проверить, действительно ли царевич так умён и ловок, как о нём говорят.

Мальчик согласился пройти испытание и найти редчайший цветок - розу без колючек - и отправился в путь. В дороге, ответив на приглашение мурзы Лентяга (говорящее имя), царевич пытается противостоять соблазнам той роскоши и безделья, которыми его соблазняет Лентяг. По счастью, у этого киргизского хана была очень хорошая дочь, которую звали Фелицей, и ещё более хороший внук, которого звали Рассудок. Фелица отправила сына с царевичем, который вышел с помощью Рассудка к цели своего пути.

Мост между сказкой и одой

Перед ними была крутая гора, без троп и лестниц. Видимо, царевич и сам по себе был достаточно упорен, потому что, несмотря на огромный труд и испытания, на вершину он всё-таки взобрался, где и украсил свою жизнь розой без шипов, то есть добродетелью. Анализ оды "Фелица" показывает, что, как в любой сказке, образы здесь условно-аллегорические, но у Державина в начале оды они встают очень крепко, и все одические зачины классических образцов, где непременно восхождение на Парнас и общение с музами, блекнут рядом с, казалось бы, простенькими образами детской сказочки.

Даже портрет Екатерины (Фелицы) дан абсолютно в новой манере, которая совершенно не похожа на традиционную хвалебную одопись. Обычно в одах чествуемый персонаж предстаёт в мало выразительном образе богини, шествующей по торжественным гулким рифмовкам стиха с тяжёлой ритмической одышкой. Здесь же поэт воодушевлён, и - что самое главное - оснащён поэтическим мастерством. Стихи не хромают и не надуваются излишним пафосом. План оды "Фелица" таков, что Екатерина предстаёт перед читателем как умная, но простая и деятельная киргиз-кайсатская царевна. Хорошо играет на стройность построения этого образа и контраст - образ мурзы, порочного и ленивого, чем Державин пользуется на всём протяжении оды. Отсюда и небывалое жанровое разнообразие, которым отличается ода "Фелица".

Державин и императрица

Поза певца здесь тоже меняется по отношению к предмету воспевания, если рассматривать не только всю предыдущую русскую литературу, но даже и стихи самого Державина. Иногда в оде ещё проскальзывает некая богоподобность царицы, но при всём этом и при общей почтительности, которую демонстрирует ода "Фелица", содержание показывает и определённую короткость отношения, не фамильярность, но теплоту почти родственной близости.

А вот в сатирических строках Державин иногда может быть понят двойственно. Собирательные черты образа мурзы высмеивают всех по очереди вельмож Екатерины, причём именно здесь поэт не забывает и себя. Автоирония - тем более редкостный факт в поэзии тех лет. Авторское "я" не лишено лирики, но ясно даётся понять, что "Таков, Фелица, я развратен!", "Сегодня властвую собою, а завтра прихотям я раб". Появление в оде такого авторского "я" - факт огромного художественного значения. Ломоносов тоже начинал оды с "я", но как верноподданный раб, а у Державина автор - конкретный и живой.

Повествование от автора

Естественно, композиция оды "Фелица" не выдержала бы полновесную авторскую индивидуальность. Державин чаще всего подаёт под авторским "я" условный образ певца, который обычно всегда присутствует в одах так же, как в сатирах. Но есть разница: в оде поэт играет только священный восторг, а в сатире только негодование. "Однострунные" жанры Державин объединил созданием живого человеко-поэта, с абсолютно конкретной жизнью, с многообразием чувств и переживаний, с "многострунной" музыкой стиха.

Анализ оды "Фелица" непременно отмечает не только восторг, но и гнев, хулу и хвалу в одном флаконе. По ходу успевает лукавить, иронизировать. То есть ведёт себя на протяжении всего произведения как совершенно нормальный и живой человек. И необходимо отметить, что эта индивидуальная личность обладает несомненными чертами народности. В оде! И теперь подобный случай был бы беспрецедентным, если кто-то в наше время писал бы одические стихи.

О жанрах

Ода "Фелица", содержание которой настолько богато противоречиями, словно тёплыми солнечными лучами согрета лёгкой разговорной речью из реальности быта, лёгкой, простой, иногда шутливой, что прямо противоречит законам этого жанра. Более того, здесь случился жанровый переворот, почти революция.

Надо пояснить, что русский классицизм не знал стихов как "просто стихи". Вся поэзия была строго поделена на жанры и виды, резко разграничена, и границы эти стояли незыблемо. Ода, сатира, элегия и другие виды стихотворного творчества никак не могли смешиваться друг с другом.

Здесь традиционные категории классицизма сломаны напрочь после органичного слияния оды и сатиры. Это касается не только "Фелицы", Державин делал это и раньше, и позже. Например, ода "На смерть - наполовину элегия. Жанры становятся полифоничными с лёгкой руки Державина.

Успех

Колоссальный успех достался этой оде сразу после опубликования: "У каждого умеющего читать по-русски она в руках очутилась" - по словам современника. Сначала Державин остерегался широко публиковать оду, пытался скрывать авторство (вероятно, изображённые и весьма узнаваемые вельможи были мстительными), но тут появилась княгиня Дашкова и напечатала "Фелицу" в журнале "Собеседник", где и сама Екатерина II не гнушалась сотрудничать.

Императрице ода очень понравилась, она даже плакала от восторга, велела немедленно разоблачить авторство и, когда это произошло, послала Державину золотую табакерку с дарственной надписью и пятьсот червонцев в ней. Именно после этого к поэту пришла настоящая слава.

«Фелица» Гавриил Державин

Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает,-
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.

Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.

Мурзам твоим не подражая,
Почасту ходишь ты пешком,
И пища самая простая
Бывает за твоим столом;
Не дорожа твоим покоем,
Читаешь, пишешь пред налоем
И всем из твоего пера
Блаженство смертным проливаешь;
Подобно в карты не играешь,
Как я, от утра до утра.

Не слишком любишь маскарады,
А в клоб не ступишь и ногой;
Храня обычаи, обряды,
Не донкишотствуешь собой;
Коня парнасска не седлаешь,
К духам в собранье не въезжаешь,
Не ходишь с трона на Восток;
Но кротости ходя стезею,
Благотворящею душою,
Полезных дней проводишь ток.

А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.

Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд:
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И все на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.

Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
Где все мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь.

Или великолепным цугом
В карете англинской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.

Или музыкой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.

Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За библией, зевая, сплю.

Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.

Нашел,- но льзя ль не заблуждаться
Нам, слабым смертным, в сем пути,
Где сам рассудок спотыкаться
И должен вслед страстям идти;
Где нам ученые невежды,
Как мгла у путников, тмят вежды?
Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает.-
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?

Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;
Из разногласия согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.
Так кормщик, через понт плывущий,
Ловя под парус ветр ревущий,
Умеет судном управлять.

Едина ты лишь не обидишь,
Не оскорбляешь никого,
Дурачествы сквозь пальцы видишь,
Лишь зла не терпишь одного;
Проступки снисхожденьем правишь,
Как волк овец, людей не давишь,
Ты знаешь прямо цену их.
Царей они подвластны воле,-
Но богу правосудну боле,
Живущему в законах их.

Ты здраво о заслугах мыслишь,
Достойным воздаешь ты честь,
Пророком ты того не числишь,
Кто только рифмы может плесть,
А что сия ума забава
Калифов добрых честь и слава.
Снисходишь ты на лирный лад:
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.

Слух идет о твоих поступках,
Что ты нимало не горда;
Любезна и в делах и в шутках,
Приятна в дружбе и тверда;
Что ты в напастях равнодушна,
А в славе так великодушна,
Что отреклась и мудрой слыть.
Еще же говорят неложно,
Что будто завсегда возможно
Тебе и правду говорить.

Неслыханное также дело,
Достойное тебя одной,
Что будто ты народу смело
О всем, и въявь и под рукой,
И знать и мыслить позволяешь,
И о себе не запрещаешь
И быль и небыль говорить;
Что будто самым крокодилам,
Твоих всех милостей зоилам,
Всегда склоняешься простить.

Стремятся слез приятных реки
Из глубины души моей.
О! коль счастливы человеки
Там должны быть судьбой своей,
Где ангел кроткий, ангел мирной,
Сокрытый в светлости порфирной,
С небес ниспослан скиптр носить!
Там можно пошептать в беседах
И, казни не боясь, в обедах
За здравие царей не пить.

Там с именем Фелицы можно
В строке описку поскоблить,
Или портрет неосторожно
Ее на землю уронить.

В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож;
Князья наседками не клохчут,
Любимцы въявь им не хохочут
И сажей не марают рож.

Ты ведаешь, Фелица! правы
И человеков и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так людей;
В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи
И Хлору в азбуке твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
Лжецом презренным сотворишь».

Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть;
Медведице прилично дикой
Животных рвать и кровь их лить.
Без крайнего в горячке бедства
Тому ланцетов нужны ль средства,
Без них кто обойтися мог?
И славно ль быть тому тираном,
Великим в зверстве Тамерланом,
Кто благостью велик, как бог?

Фелицы слава, слава бога,
Который брани усмирил;
Который сира и убога
Покрыл, одел и накормил;
Который оком лучезарным
Шутам, трусам, неблагодарным
И праведным свой свет дарит;
Равно всех смертных просвещает,
Больных покоит, исцеляет,
Добро лишь для добра творит.

Который даровал свободу
В чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который воду разрешает
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить;

Которого закон, десница
Дают и милости и суд.-
Вещай, премудрая Фелица!
Где отличен от честных плут?
Где старость по миру не бродит?
Заслуга хлеб себе находит?
Где месть не гонит никого?
Где совесть с правдой обитают?
Где добродетели сияют?-
У трона разве твоего!

Но где твой трон сияет в мире?
Где, ветвь небесная, цветешь?
В Багдаде? Смирне? Кашемире? -
Послушай, где ты ни живешь,-
Хвалы мои тебе приметя,
Не мни, чтоб шапки иль бешметя
За них я от тебя желал.
Почувствовать добра приятство
Такое есть души богатство,
Какого Крез не собирал.

Прошу великого пророка,
Да праха ног твоих коснусь,
Да слов твоих сладчайша тока
И лицезренья наслаждусь!
Небесные прошу я силы,
Да, их простря сафирны крылы,
Невидимо тебя хранят
От всех болезней, зол и скуки;
Да дел твоих в потомстве звуки,
Как в небе звезды, возблестят.

Анализ стихотворения Державина «Фелица»

В 1781 году в печати появилась «Сказка о царевиче Хлоре», которую императрица Екатерина II сочинила для внука, будущего императора Александра I. Это поучительное произведение повлияло не только на маленького Александра Павловича, но и на Гавриила Романовича Державина (1743–1816). Оно вдохновило поэта на создание оды государыне, которую он назвал «Ода к премудрой киргизкайсацкой царевне Фелице, писанная татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санктпетербурге. Переведена с арабского языка 1782».

Стихотворение было впервые опубликовано в 1783 году в журнале «Собеседник». Поэт не оставил подписи под произведением, но как и весь текст оды, название полно намёков. Например, под «киргиз-кайсацкой царевной» подразумевается Екатерина II, являвшаяся владычицей киргизских земель. А под мурзой – сам поэт, считавшего себя потомком татарского принца Багрима.

В оде содержится множество аллюзий на различные события, людей и высказывания, относящиеся к царствованию Екатерины II. Взять хотя бы имя, которым награждает её автор. Фелица – это героиня «Сказки о царевиче Хлоре». Как и у императрицы, у неё есть муж, который мешает ей осуществлять добрые намерения. Кроме того, Фелица, по объяснению Державина, — это древнеримская богиня блаженства, а именно этим словом многие современники характеризовали правление Екатерины II, которая благоволила наукам, искусствам и придерживалась довольно свободных взглядов на общественное устройство.

Эти и другие многочисленные добродетели государыни и восхваляет Гавриил Романович. В первых строфах оды поэт проходится по окружению императрицы. Автор иносказательно описывает недостойное поведение придворных, говоря будто о себе самом:
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.

В этом отрывке идёт речь о графе Алексее Орлове, охочем до быстрых скачек.

В другом фрагменте говорится о витающем в облаках, праздном князе Потёмкине:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою.

На фоне этих прожигателей жизни фигура мудрой, деятельной и справедливой императрицы приобретает ореол добродетельности. Автор награждает её эпитетами «великодушная», «любезная в делах и шутках», «приятная в дружбе», «премудрая», метафорами «ветвь небесная», «ангел кроткий» и др.

Поэт упоминает политические успехи Екатерины II. Используя метафору «Деля Хаос на сферы стройно», он указывает на учреждение губернии в 1775 году и присоединение новых территорий к Российской империи. Автор сравнивает правление государыни с царствованием предшественников:
Там свадеб шутовских не парят,
В ледовых банях их не жарят,
Не щелкают в усы вельмож…

Здесь поэт намекает на правление Анны Иоанновны и Петра I.

Восхищает Гавриила Романовича и скромность царицы. В строках:
Стыдишься слыть ты тем великой,
Чтоб страшной, нелюбимой быть…

указывается на отречение Екатерины II от титулов «Великая» и «Премудрая», которые ей были предложены сенатскими вельможами в 1767 году.

Как деятеля искусства поэта особенно пленяет отношение императрицы к свободе самовыражения. Автор очарован любовью царицы к лирике («Поэзия тебе любезна, Приятна, сладостна, полезна…»), утверждённой ею возможностью мыслить и высказываться как хочется, путешествовать, организовывать предприятия и т. д.

Сама Екатерина II высоко оценила мастерство поэта. Ода «Фелица» так полюбилась ей, что императрица одарила Державина богато украшенной табакеркой, сама рассылала ей своим приближённым. К стихотворению весьма благосклонно отнеслись и современники. Во многих отзывах отмечалась не только правдивость и отсутствие лести в строках оды, но и её изящная композиция и поэтический слог. Как писал в своём комментарии российский филолог Я. К. Грот, эта ода дала начало новому стилю. «Фелица» лишена высокопарных выражений, не содержит перечисления богов, как это было принято ранее.

Действительно, язык оды простой, но изысканный. Автор применяет эпитеты, метафоры, живописные сравнения («как в небе звёзды»). Композиция строга, но гармонична. Каждая строфа состоит из десяти строк. Сначала следует четверостишие с перекрёстной рифмой вида abab, затем двустишие cc, после которого четверостишие с кольцевой рифмой вида deed. Размер – четырёхстопный ямб.

Хотя в стихотворении достаточно устаревших на сегодня выражений, а многие намёки могут быть непонятными, оно легко читается и сейчас.

История создания

Ода «Фелица» (1782) – первое стихотворение, сделавшее имя Гаврии­ла Романовича Державина знаменитым. Оно стало ярким образцом но­вого стиля в русской поэзии. В подзаголовке стихотворения уточняется: "Ода к премудрой Киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная Татар­ ским Мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам сво­ им в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка». Свое необыч­ное название это произведение получило от имени героини «Сказки о царевиче Хлоре», автором которой была сама Екатерина II. Этим име­нем, которое в переводе с латинского значит счастье, она названа и в оде Державина, прославляющей императрицу и сатирически характе­ризующей ее окружение.

Известно, что сначала Державин не хотел печатать это стихотворение и даже скрывал авторство, опасаясь мести влиятельных вельмож, сатири­чески изображенных в нем. Но в 1783 году оно получило широкое рас­пространение и при содействии княгини Дашковой, приближенной им­ператрицы, было напечатано в журнале «Собеседник любителей русского слова», в котором сотрудничала сама Екатерина II. Впоследствии Держа­вин вспоминал, что это стихотворение так растрогало императрицу, что Дашкова застала ее в слезах. Екатерина IIпожелала узнать, кто написал стихотворение, в котором так точно ее изобразил. В благодарность авто­ру она послала ему золотую табакерку с пятьюстами червонцами и выразительной надписью на пакете: «Из Оренбурга от Киргизской Царевны мурзе Державину». С того дня к Державину пришла литературная слава, которой до того не знал ни один русский поэт.

Основные темы и идеи

Стихотворение «Фелица», написанное как шутливая зарисовка из жизни императрицы и ее окружения, вместе с тем поднимает очень важные проблемы. С одной стороны, в оде «Фелица» создается вполне традиционный образ «богоподобной царевны», в котором воплощено представление поэта об идеале просвещенного монарха. Явно идеали­зируя реальную Екатерину II, Державин в то же время верит в нарисо­ванный им образ:

Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?

С другой стороны, в стихах поэта звучит мысль не только о мудрости власти, но и о нерадивости исполнителей, озабоченных своей выгодой:

Везде соблазн и лесть живет,
Пашей всех роскошь угнетает. –
Где ж добродетель обитает?
Где роза без шипов растет?

Сама по себе эта мысль не была новой, но за образами вельмож, на­рисованных в оде, явно проступали черты реальных людей:

Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;

То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.

В этих образах современники поэта без труда узнавали фаворита императрицы Потемкина, ее приближенных Алексея Орлова, Панина, Нарышкина. Рисуя их ярко сатирические портреты, Державин проявил большую смелость – ведь любой из задетых им вельмож мог разделать­ся за это с автором. Только благосклонное отношение Екатерины спас­ло Державина.

Но даже императрице он осмеливается дать совет: следовать за­кону, которому подвластны как цари, так и их подданные:

Тебе единой лишь пристойно,
Царевна! свет из тьмы творить;
Деля Хаос на сферы стройно,
Союзом целость их крепить;

Из разногласия согласье
И из страстей свирепых счастье
Ты можешь только созидать.

Эта любимая мысль Державина звучала смело, и высказана она была простым и понятным языком.

Заканчивается стихотворение традиционной хвалой императрице и пожеланием ей всех благ:

Небесные прошу я силы,

Да, их простря сапфирны крылы,

Невидимо тебя хранят

От всех болезней, зол и скуки;

Да дел твоих в потомстве звуки,

Как в небе звезды, возблестят.

Художественное своеобразие

Классицизм запрещал соединять в одном произведении высокую оду и сатиру, относящуюся к низким жанрам. Но Державин даже не просто их сочетает в характеристике разных лиц, выведенных в оде, он делает нечто совсем небывалое для того времени. Нарушая традиции жанра хвалебной оды, Державин широко вводит в нее разговорную лексику и даже просторечия, но самое главное – рисует не парадный портрет императрицы, а изображает ее человеческий облик. Вот почему в оде оказываются бытовые сцены, натюрморт:

Мурзам твоим не подражая,

Почасту ходишь ты пешком,

И пища самая простая

Бывает за твоим столом.

«Богоподобная» Фелица, как и другие персонажи в его оде, тоже по­казана обытовленно («Не дорожа свои покоем, / Читаешь, пишешь под налоем...»). Вместе с тем такие подробности не снижают ее образ,а делают более реальным, человечным, как будто точно списанным снатуры. Читая стихотворение «Фелица», убеждаешься, что Державину действительно удалось внести в поэзию смело взятые из жизни или созданные воображением индивидуальные характеры реальных лю­дей, показанных на фоне колоритно изображенной бытовой обста­новки. Это делает его стихи яркими, запоминающимися и понятными. Таким образом, в «Фелице» Державин выступил как смелый новатор, сочетающий стиль хвалебной оды с индивидуализацией персонажей и сатирой, внося в высокий жанр оды элементы низких стилей. Впослед­ствии сам поэт определил жанр «Фелицы» как смешанную оду. Держа­вин утверждал, что, в отличие от традиционной для классицизма оды, где восхвалялись государственные лица, военачальники, воспевались торжественные события, в «смешанной оде» «стихотворец может гово­рить обо всем». Разрушая жанровые каноны классицизма, он открывает этим стихотворением путь для новой поэзии – «поэзии действительно­сти», которая получила блестящее развитие в творчестве Пушкина.

Значение произведения

Сам Державин впоследствии отмечал, что одна из основных его заслуг в том, что он «дерзнул в забавном русском слоге о добродетелях Фелицы возгласить». Как справедливо указывает исследователь творчества поэта В.Ф. Ходасевич, Державин гордился «не тем, что открыл добродетели Ека­терины, а тем, что первый заговорил «забавным русским слогом». Он по­нимал, что его ода – первое художественное воплощение русского быта, что она – зародыш нашего романа. И, быть может, – развивает свою мысль Ходасевич, – доживи «старик Державин» хотя бы до первой главы «Онегина», – он услыхал бы в ней отзвуки своей оды».

 

Возможно, будет полезно почитать: